Эссе «Памяти Чекалова».

Эссе "Памяти Чекалова".Творческие ориентиры художника не стоят на месте. Приходит время, и мы с удивлением замечаем, что многое изменилось не только вокруг, но и мы сами. «Правда и только правда», — написал я мальчиком в своей сокровенной записной книжке, определяя программу своего будущего искусства. Что я понимал под этим? Наверное, искусство Родена, эффекты Павла Трубецкого в лепке из глины портретов и композиций, которые будут как живые. Это о внешности. Если говорить о смысле – зачем делается искусство? – то, наверное, я понимал его красоту и воспитательную роль по Маяковскому.

Как все мальчики я хотел быть нужным Человечеству. Искусству я обучался в Строгановке. Долгих семь лет. За это время страну потрясали невероятные события. Умер вождь народов Сталин. Еще немного — и было объявлено, что вся наша история была ошибкой. Что истина и правда где-то в другом месте.

В аспирантуре у меня появился друг, который был уже молодым преподавателем, Александр Чекалов.

В этой атмосфере появился эссе-манифест «О природе вещей», который диаметрально перестраивал ориентиры – снимал вопрос о социальной пропагандистской функции искусства. Искусство объявлялось игрой без социальной мотивировки, возврат к личному индивидуализму. Внимание было обращено на древнерусское наследие и фольклорное народное искусство с выявлением глубинных форм заданной пластики, конструкции.

Мы протягивали руки русскому авангарду к теоретическим построениям Маркова, Ларионова, Хлебникова. Здесь мы встретились со своим наследием и современным Западом. В рамках архаики и античного искусства.

Тема Оранты с предметным словарем пластических форм скульптуры и архитектуры. Вопрос о натурном этюде в стиле эмоциональной пластики Родена сняли с повестки дня.

Скульптурным воплощением манифеста стал проект памятника Александру Чекалову, безвременно ушедшему от нас. Он демонстрировался на персональной выставке в ЦДРИ и Московском союзе художников. Пространственная структурная композиция собрана из разных фрагментов.

Некролог «Памяти Чекалова»

Смерть всегда приходит неожиданно.

И когда она останавливает нас в стремительном беге наших страстей, и когда час наш заранее предопределен продолжительной и неумолимой болезнью.

Ибо каждый из нас несмотря на постоянный опыт (?) смерти, где-то, в самой глубине души не верит в неизбежность этого неизбежного закона природы.

Но вот свершилось,

Умер человек.

И существующий порядок вещей в этом мире нарушается.

Вместе с ним умирает, отпадает какая-то часть каждого из нас, кому он был дорог и близок, и в то же время вопреки реальности он стоит среди нас. Я вижу его, я буду видеть его все время, слышать его голос, идти вместе с ним привычной дорогой до метро, пока самого не раздавит свинцовой тяжестью смерти и займу его место на катафалке среди этих колонн. И только тогда вместе со мной он умрет.

Но есть нечто, что не исчезнет и со смертью его друзей.

Нечто присущее его личности и одновременно безликое.

Тот созидающий дух, который как соль уже растворился в бессмертном и неуничтожимом потоке жизни.

Ведь есть нечто большее, чем наше теплое тело, рожденное матерью. Через наши смертные тела проходит род человеческий и человек есть лишь место свидания этого безликого духа с чашей жизни.

Через окошко наших глаз на этот сияющий мир смотрят миллионы, жившие до нас е те, которые еще не родились от всех других матерей.

В этот краткий миг бытия будем мужественны в нашей обреченности.

И как бы ни были бессмысленны наши дела, будем совершать их.

Мы должны совершать их.

Ибо перед неизбежностью личной смерти все бессмысленно и только безликому океану жизни, который создал, а затем уничтожит нас, нужна белая соль наших душ.

Вот смерть Саши.

Мне очень ясно, что умер это я.

И в то же время я оставлен жить для того, чтоб он и я, через меня, увидели этот мир после своего рубежа.

И когда мы идем к метро, он во мне беседует со мной самим, и я говорю ему:

– Я никогда не думал, что после моей смерти ничего не изменится в этом огромном пустом мире. Будут по-прежнему дребезжать трамваи, налетать короткие ливни и девушки как ни в чем не бывало покупать для кого-то цветы.

В этом бессмысленном равнодушии проходящей мимо жизни есть какая-то отчужденность.

В сущности, мы были уже давно лишними здесь.

И он ответил мне:

– Да, смерть не есть миг, умирают гораздо раньше своей физической смерти. И хотя ты стоишь со мной на трамвайной остановке посреди этого короткого светлого ливня, нас уже нет.